— А у короля финансовые проблемы?

— У любого умного и деятельного правителя есть финансовые проблемы. Только дураку всего в достатке.

— Но мы не можем вот так сразу… и не тысячу гроссов. Это какая-то запредельная сумма.

— Не надо сразу. Я даю сроку неделю. Ровно через неделю я начну войну. Очистительную войну, прошу заметить. И вообще, если для вашей гильдии тысяча гроссов запредельная сумма, зачем нам такая гильдия? А вино ваше я пить не буду, у меня своего в достатке, я им даже торгую.

— Ваша милость, зачем вам это всё?

— Зарвались, разучились думать. Вместо того, чтобы влезать на рынки чужих государств и нести туда волю и силу Якоба Третьего, вы устраиваете бедлам в нашем. Если не поймете это, у страны найдутся другие купцы и другая гильдия взамен зарубленных и повешенных недоумков.

На этой веселой ноте мы с Жаном покинули кабинет, оставив печального хозяина в одиночестве. Мои бойцы в моё отсутствие не скучали, они весело обсуждали обстановку, пристально рассматривали пробегающих по коридорам купцов, короче, обеспечивали безопасность моих тылов как могли. Думаю, наше посещение гильдии не останется незамеченным и не скоро будет забыто. Да ладно, хоть без рукоприкладства обошлись. Оплеухи в моём исполнении не в счет, кровь не пролилась.

Глава торговой гильдии стоял перед окном кабинета, охваченный печалью. Прошелся по кабинету, налил в бокал вина, отставил бокал, вина не хотелось. Подошел к конторке, взял в руку перо, отложил… Что писать, кому писать? Мощный нажим, которому он подвергся день назад, никак не вязался с личностью посетителя. Молоденький рыцарь, сопровождаемый мальчиком-оруженосцем, вел себя в кабинете как на поле боя. Мало этого, он пользовался словами как оружием, нанося жуткие раны. Он как маг-боевик сеял смерть и ужас в стане врагов. И ему было плевать, что его враг невидим, что на месте его обидчиков стоял совсем другой человек, глава гильдии, повинный всего лишь в том, что тоже купец. Вся его вина была лишь в том, что не смог донести до своих коллег, что их затея нехорошо пахнет, что они перегибают палку в борьбе за барыши. Но над ним посмеялись, мол дворяне все тупые и ленивые, давно заигрались в благородство, надо просто намекнуть некоему роду, что торговля недостойное дело и несёт ущерб дворянской репутации. Увлеклись достойные мужи намёками, сильно увлеклись. Или нарвались на не очень благородного графа.

Потому-то этот маленький человек, выбранный главой гильдии за большой ум и умение договариваться со всеми, верил виконту, верил от первого до последнего слова. И тому, что он сказал о мерзкой выходки винного лобби, и о перспективах войны гильдии с дер Пристом Крушителем тоже верил. А еще создавалось ощущение, что за спиной этого рыцаря не просто власть и влияние его сословия, а еще и конкретная поддержка кого-то влиятельно. Кого-то? Не надо себе врать, понятно уже, кто стоит за виконтом. Рыцарские шпоры ему вручил сам король Якоб Третий, кстати, упомянутый в разговоре, так похожем на ультиматум.

Да, собеседник был слишком молодой, чтобы так давить, слишком умный для рыцаря, слишком уверенный в своих силах для виконта. А еще слишком четко обрисовавший перспективы войны гильдии против… против кого? Против этого виконта или его рода? Против аристократии в целом? А может, против короля? Самое страшное, что глава гильдии чувствовал во время того разговора — перед ним противник, отлично владеющий привычным оружием купцов — слово, интрига, деньги. Но одновременно этот демон также легко мог убивать сам или вести в атаку полки, мог жечь и пытать без внутреннего содрогания. И не боялся смерти, ни своей, ни своих близких. Полно, да есть ли у него близкие в этом мире? И самое дикое, что демон не стеснялся быть честным, вот что выбивало из колеи более прочего. Рыцарь вышел, что называется, с поднятым забралом не от спеси, не от гонора или дурости, просто он был абсолютно уверен в победе. Когда враг так уверен, лучше не устанавливать путем практического эксперимента, на чем эта уверенность зиждется. Лучше сдаться или отойти назад. Лучше подождать. А потом по ситуации, ударить в спину или пойти в союзники, вассалы, слуги… зато выжить.

Глава 28 Один год

— Дорд, это была магия?

— Ты про что?

— Ты заставил главу торговой гильдии, одной из самых сильных и богатых гильдий, заплатить тебе виру в тысячу гроссов. Это же куча золота!

— Не куча, а всего лишь большой кошель. И они еще не заплатили. И вообще, раз гильдия богатая, им будет нетрудно это сделать. Нет, не магия. Просто они боятся смерти и потери своих доходов.

— А что будет дальше? Ты не будешь с ними воевать?

— Не буду. Попробую найти тех, кто нанимал бандитов. Если узнаю, кто это — убью.

— А остальных купцов?

— Нет конечно, я же, по сути, добрый и мягкий человек. Без выгоды мухи не обижу.

— Дорд, ты не боевик, а я видел, как ты в драке магию применил.

— Любая магия может убивать, я уже говорил тебе. А вот с твоей магией пока всё плохо.

— Почему? Я же тренируюсь, как ты сказал.

— Получается?

— Чуть-чуть. Только на самом дне вода.

— Это как раз объяснимо, Жан. Чтоб воды собиралось больше, ты должен захватывать магией больший объём воздуха. Воде не берется из ниоткуда, она растворена в воздухе. Ты насухо выжимаешь какую-то часть его с ограниченным количеством воды. Потому у тебя и водяные стрелы такие маленькие. Но на самом деле важно даже не количество воды в стреле.

— А что?

— Скорость водяной стрелы важнее. Самая тоненькая стрела может прошить насквозь человека вместе с доспехом и нанести ему больший урон, чем ударивший в него столб воды. Цель отлетит, но останется жива, если удар воды будет медленный.

Очередной урок боевой магии, проводимый мной своему оруженосцу, проходил во дворе под пронизывающим осенним ветром. Я был весь в раздрае по поводу не принятого решения, стоит ли открывать парню реальные горизонты магии, или оставить его на обычном уровне боевика, плохо представляющего себе механизм воздействия на мир. Если вспомнить посыл сущности, отправившей меня сюда, то я вроде как должен технический прогресс осуществлять. С другой стороны — никому я ничего не должен. Так почему бы мне не подтолкнуть прогресс магический?

— Жорж, а как мне поможет в бою то, чему меня заставляешь учиться ты?

— Ладно, Жан, раз пошли такие вопросы, поясню. Ты считаешь, что главное в твоём магическом даре ударить струёй воды во врага.

— Ну да, а что еще же? Собрать воду из воздуха или из какого-то источника и в виде стрелы, а потом и копья метнуть в противника.

— Что еще? А как тебе такая идея — забрать воду из противника?

— Это как?

— Вот во дворе на веревке мокрый камзол сушится, сможешь из него вытянуть воду?

— Не знаю, далеко.

— Выбери любой рукав, прицелься, представь, что ты всю воду из него забираешь в лужу под камзолом и долбани волей. Сейчас!

Привычка — великое дело, особенно привычка подчиняться командиру. Она помогает выполнять приказы в бою, когда жизни угрожает опасность или такие приказы, какие вообще вроде невыполнимы. Оруженосец жахнул магией, его даже слегка повело от магической усталости.

— Пошли смотреть, что у тебя вышло. Заодно отдохнешь.

— Вот это боевая магия! Рукав подсушил! Вот я герой — потешался Жан над результатом, а заодно и над своим наставником — Жорж, что еще прикажешь высушить своему боевику-оруженосцу?

— Что? А вон тот куст бурьяна в углу. До него не дальше, чем было до камзола. Смотри, мне нужно, чтобы ты вытянул воду из стебля рядом с землей. Выполняй!

— Погоди, так на нем нет воды, дождя не было.

— Во всём живом есть вода. И уж в траве и бурьяне её в достатке. Вода в стебле, в листьях. Сам же знаешь, если сено не высушить как следует, оно сгниёт. Сейчас!

Удар магией по стеблю куста чертополоха задел ещё и траву вокруг. В зарослях нарисовалось желтое пятно, а трава полегла — сухой участок стебля уже не мог удерживать вес верхней части, наполненной влагой. Тоже произошло и с чертополохом — он упал как подрубленный, засохший ломкий ствол щелкнул, переламываясь как тонкая веточка.